Историки

Факт наличия полонизации белорусских земель в XVIII и до 30-х годов XIX века имеет принципиальное значение для современной Беларуси. Ибо, если в то время отсутствовали белорусские начала в образовании, культуре и идеологии, старобелорусский литературный язык был вычеркнут из общественной практики, а белорусские элиты самоопределялись как шляхта и почти полностью находились в культурном ареале Slavia romana latina, выражали горячий польский патриотизм, то рушится вся конструкция русофобов о том, что Россия за полстолетия камня на камне не оставила от белорусского и русифицировала миллионы «бедных» литвинов, превратив их в «безродных белорусцев», составляющих большинство населения Республики Беларусь. Возникает вопрос: «Если ни в одной сфере общественной жизни не было ничего белорусского, то что ломали?».

В этой ситуации становится понятной необходимость цивилизационных геополитических изменений на белорусских землях, проводимых царским правительством, катализатором которых стало восстание поляков 1830-1831 годов, со всей очевидностью высветившее истинную суть так называемого «польского вопроса».

Как оказалось, главным было не свобода Польши, ибо после начала восстания она фактически ее получила (российские войска в силу ряда обстоятельств покинули пределы Царства Польского, находившегося в составе России с 1815 года и имевшего свою конституцию и парламент, которых не было в самой России, собственную армию, финансовую систему и правительство). Но вместо признательности и сосредоточения своих усилий на освобождении польских территорий, входивших в состав Пруссии и Австрии, сейм Польши и «Национальное правительство» («Жонд народовы») во главе с князем Адамом Чарторыйским (бывшим попечителем Виленского учебного округа) объявили войну России, не без тайной поддержки Пруссии и Австрии. Целью войны было присоединение к польскому государству литовских, украинских, в первую очередь белорусских земель и восстановление Речи Посполитой в границах 1772 года. Иными словами, известный лозунг «За нашу и вашу свободу!» являлся не чем иным, как прикрытием колониальной политики?— «Бунта рабовладельцев». (Один к одному события по присоединению к Польше Западной Белоруссии в 1920–1922 годах, что имеет исключительную важность для современности, так как Республика Беларусь по-прежнему рассматривается не только политиками Польши, но и подавляющей частью ее населения, а также и рядом белорусских историков в качестве «бывших польских территорий».)

Для развертывания войны в Беларуси руководители восстания высылали туда воинские отряды, даже снарядили целый экспедиционный корпус во главе с генералом Антонием Гелгудом, который пытался взять штурмом Вильно. Но, кроме отдельных представителей экзальтированной шляхты, учащейся молодежи как продукта польской системы образования на белорусских землях, воинствующих католических священников, черного и части латинизированного белого униатского духовенства, никем больше не были поддержаны, так как колониальные цели и задачи восстания абсолютным большинством народа не воспринимались.

Понимание происходившего на белорусских территориях дают не фантазии нынешних «исследователей», а документы той эпохи. Так, в «Записке минской губернской следственной комиссии шефу корпуса жандармов о деятельности комиссии с 10 июня по декабрь 1831 года» говорится, что из 10 уездов губернии только в двух (Вилейском и Дисненском) «происходил мятеж в более важной степени». Сценарий был один и тот же: избирали «правительственный комитет», «главнокомандующего збройной силы», объявлялся набор в повстанческую армию. Но в одном случае при приближении казацкого отряда, в другом?— инвалидной команды все разбежались. Среди лиц, составляющих «правительственные комитеты» в обоих уездах, было 14 человек. «Из них один Гечевич есть лицо значительное; прочие характера слабого, особенно Козелл, Родзевич и Подбипента?– 70-летние старики, Ширин и Бражатовский почти сих же лет… Никто из них не уклонился от явки к правительству, и все принесли чистосердечное раскаяние, прося помилования и уверяя в непоколебимой впредь верности всероссийскому престолу».

Именно тогда в России осознали, «…что Западная Русь не по одному только преданiю носитъ такое названiе, что особенности языка белорусовъ, ихъ нравы и обычаи, богатая народная литература и т.?д. воочiю доказываютъ существованiе отдельного белорусского элемента». И реформы российского правительства, которые ныне с ненавистью называются «русификацией», были направлены на возрождение этого отдельного от Польши «элемента» посредством объективно необходимой в той ситуации деполонизации.

В этих реформах заключена квинтэссенция отношения царской империи к белорусскому народу. Осознается глубина извращения белорусской историографии 30-60-х годов XIX века, а также логики действий российского правительства в диапазоне двух польских восстаний, так как социально-политическое развитие белорусских территорий в качестве польского анклава вошло в противоречие с их нахождением в составе России. Далее должно было последовать или присоединение Беларуси к Царству Польскому и образование единой Польши под названием Речи Посполитой, или начаться деполонизация «Русской Польши».

Правительство России, несмотря на космополитизм ее элит, сословную близость российской и польской знати, лежащих в основе непоследовательности и противоречивости поведения царизма, выбрало второй вариант. Во многом этому способствовали объективная реальность Беларуси и подъем патриотических настроений в России, требовавших решительного противостояния польскому национализму.

Концептуально действия России сводились к расширению базы российского присутствия в Беларуси как путем незначительного увеличения количества россиян – чиновников и землевладельцев, так и мерами по выращиванию разночинной белорусской интеллигенции из крестьян и православных священников, увеличению слоя государственных крестьян и превращению их в свободных собственников, а потом и полному освобождению от крепостничества; приведению в соответствии с российскими стандартами законодательства Беларуси; унификации административного деления Беларуси с центральными районами России; снижению уровня влияния польского костела на белорусское общество; реформам по уменьшению полонизации и католизации униатской церкви, усилению в ней православных начал, а после поддержки восстания 1830-1831 годов частью униатского клира (особенно черного духовенства?– униатского ордена базилиан, членами которого были в основном поляки-католики из дворян) объединению православной и униатской церквей (1836); запрещению полякам покупать земельные наделы в Беларуси; строительству новых и ремонт старых православных церквей и храмов; введению десятипроцентного налога на доходы польской католической церкви и поместья помещиков поляков для нужд края; массовому строительству школ и открытию учительской семинарии в Молодечно…

Михаил Муравьев начал проводить так называемый Большой земельный передел (1864), длившийся два года. В результате принятых мер наделы для крестьян стали значительно больше, чем это определялось уставными грамотами в формате отмены крепостного права, а выкупные платежи за землю уменьшились на 20 процентов. Во многом этому способствовал указ российского императора от 25 мая 1864 года «Объ облегченiи крестьянъ Белорусскаго края въ уплате выкупныхъ платежей» и несколько указов для крестьян Царства Польского, положения которых распространялись в значительной степени и на Беларусь.

В Гродненской губернии крестьянские наделы увеличились на 12 процентов, в Виленской? – на 16… Платежи за землю в Гродненской губернии были понижены с 2 рублей 15 копеек за десятину до 67 копеек. Такой эффект стал возможен благодаря ликвидации комиссий посредников, состоящих из польских шляхтичей и извращающих содержание реформ Александра II (о своем освобождении от крепостничества белорусы узнавали зачастую от российских солдат). В Вильно была образована особая поверочная комиссия, которая занималась исправлением уставных грамот в пользу белорусских крестьян, а не польского панства.

Михаил Муравьев был противником передачи россиянам-помещикам белорусских земель. Поэтому с весны 1863 по октябрь 1867 года в Беларуси поселили около 10 тысяч нижних чинов российской армии (солдаты и унтер-офицеры), в том числе белорусского происхождения, вместе с семьями, выделив им участки земли.

На приобретение крестьянами земли секвестированных панских поместий, владельцы которых поддержали восстание, из российского бюджета было ассигновано 5 млн рублей. По этой программе более 20 тысяч семей безземельных белорусских крестьян получили наделы.

Благодаря всем этим мерам сельские белорусы впервые стали иметь реальные права на землю, происходило их духовное, правовое и экономическое раскрепощение, что в принципе опровергает сегодняшние утверждения «ученых»-историков о лишении российским правительством белорусских крестьян земли.

Так же несостоятельны и другие нынешние обструкции из уст критиков действий России по деполонизации Беларуси. К примеру, широкое распространение получили «доказательства» по поводу якобы уничтожения российским самодержавием белорусского дворянства во время проверки подлинности их происхождения в 30-х годах XIX века.

Но, во? первых, кампании по наведению порядка с объявлявшей себя шляхтичами прислугой знати проводились и в Речи Посполитой. И достаточно эффективно.

Во? вторых, белорусские ученые, в частности Галина Тумилович («Дворянство Белоруссии в конце XVIII? – первой половине XIX в.»), тщательно исследовали эту проблему и приводят показатели динамики развития шляхетского сословия на территории Беларуси: в 1796 году было 68.775 дворян, в 1816 году – 102.272, в 1833 году?— 86.931, в 1851 году?– 93.185, в 1859 году? – 98.354. Статистика четко указывает, что около 34.000 бывших магнатских слуг, лишившихся в 1796 году своих господ (после последнего раздела Речи Посполитой), к 1816 году объявили себя дворянами, в своем большинстве не имея на это никаких прав. И лишение почти 16 тысяч самозванцев звания шляхтича никак не повлияло на общее состояние белорусского дворянского сословия.

Не менее впечатляюще выглядят цифры, раскрывающие еще один миф о полном засилье россиян в органах управления Беларуси. Белорусский историк Александр Киселев на основе архивных данных нескольких стран сделал подробный анализ системы управления и чиновничества белорусских губерний в конце XVIII – первой половине XIX века. Как оказалось, абсолютное большинство в аппарате управления белорусскими землями принадлежало дворянам-католикам (80 процентов) и выходцам из так называемых губерний «от Польши возвращенных» (86,7 процента). Это средние цифры 1800–1844 годов, а конкретно, к примеру, среди канцелярских чиновников Минского губернского управления в 1857 году картина выглядела так: 70 процентов и 97 процентов, а непосредственно канцелярия губернатора полностью состояла из уроженцев земель «от Польши возвращенных», служащие уездных судов Витебской и Минской губерний соответственно 89,6 процента и 96,6 процента, полиции – 75 процентов и 80,1 процента, выборные губернские чиновники? – 90 процентов и 100 процентов.

Таким же образом факты и статистика опровергают утверждения о будто бы запрещении Николаем I употреблять название Беларусь и большинство домыслов современных исследователей, которые польский общественно-политический уклад того времени на землях Беларуси считают белорусским, а деятельность России по их «деполонизации», прекращение Польшей колонизации белорусских территорий и вытеснение ее оттуда они объявили «русификацией», уничтожением Россией белорусов, что создает предпосылки для не совсем выверенных политических выводов.

Конечно, в ходе геополитического противостояния двух империй на белорусских землях царское правительство не всегда руководствовалось сугубо интересами белорусского народа. Соответственно, имели место некоторые факты насилия, жестокостей со стороны российских войск и администрации Западного края, о которых справедливо и несправедливо тоже говорят и пишут историки демократического толка.

При этом в настоящее время прослеживается такая тенденция: в ходе освещения польско-российских войн конца XVIII? – первой половины XIX века, которые были основным источником неправомерных действий россиян к белорусам, весь белорусский народ рассматривают в качестве исконного врага Российской империи, противопоставляя их друг другу.

Польские восстания можно назвать войнами на основании того, что на стороне Польши действовала регулярная профессиональная армия, а государство со всеми его институтами исполнительной и законодательной власти, системой карательных органов было организатором всех сторон жизни польского общества. И далее, все три выступления поляков против России имели одну из конкретных целей своей вооруженной борьбы: присоединение Беларуси к Польше.

В этом аспекте целым рядом белорусских ученых, стоящих на объективных позициях, ныне доказано неучастие абсолютного большинства белорусов в данных мероприятиях польской знати.

Зато очень многие сельские жители при поддержке православного духовенства активно боролись с регулярными войсками, присланными правительством Польши, и шляхетскими отрядами, поскольку в своем большинстве поверили России и видели в ней свою надежду и спасение. Последующий ход общественного развития оправдал их чаяния, и на карте мира появилась суверенная, независимая Республика Беларусь, которая совместно с Российской Федерацией строит единое Союзное государство.