Историки

^ Серж Трифкович

Особенности Ислама нужно видеть в лицо. В отличие от других, я против высказывания показа его в полном моем понимании, потому что оно оскорбит некоторых Западных жителей, в отличие от индуистов, конфуционистов, врагов Африки района Сахары; у мусульман есть врожденная тенденция расширять и преобразовывать остальную часть мира. Не только их религию, но и их перспективу и их юридическую и моральную системы. Они не будут заявлять это открыто, когда они находятся в меньшинстве в чужих странах, в которые они иммигрируют, но мы видим это на сей раз, как и на протяжении всей истории. Как только они достигнут числа, необходимого, для навязывании их воли, они без сомнения это сделают.

Чудеса происходят. Я не знаю, является ли это другой, возможно еще более смертельной террористической атакой, которая будет действовать как катализатор или будет ли это геополитической конфронтацией на Ближнем Востоке с Израилем в серьезной опасности, но я действительно полагаю и искренне надеюсь, что толчок возвратит в умы и сердца европейцев понимание потребности встать и быть едиными до того, как будет слишком поздно …

Произведено и отрежесированно Грегори М. Дэвисом и Брайаном Дэйли. Произведено и распространено компанией ООО “Quixotic Media”, США 2006

^ 1.8 Европейских рабы, арабские владельцы

Эндрю Г. Бостом

Общественный протест в Вашингтоне, округ Колумбия, 5 апреля 2005 выдвинул на первый план тяжелое положение (продолжающееся, в течение многих столетий) черных мавританцев, порабощенных арабскими владельцами. Заключительные два десятилетия 20-ого столетия, засвидетельствовали откровенный джихадский геноцид, включая массовое порабощение, совершенное арабским мусульманским Хартумским правительством темнокожих христиан и анимистов в южном Судане, и то же самое правительство продолжало резню и порабощение Анимистов — мусульманские афроамериканцы в Дарфуре. Эти трагические современные явления отражают жестокое наследство рабского джихада.

^ Рабство джихада

Неподвижная связь между джихадом - постоянной, уникальной исламской организацией — и порабощением, обеспечивает очень надежное объяснение беспрецедентному масштабу и постоянству рабства в мусульманских доминирующих обществах. Это общее наблюдение применяется также к 'специализированным' формам рабства, включая (приобретение и) занятость евнухов, рабскую военную службу (особенно подростков), другие формы детского рабства, и рабство гаремов. Рабство джихада, в его бесчисленных проявлениях стало сильным инструментом и для экспансивной Исламизации, и для обслуживания мусульманских обществ.

^ Юридическое Объяснение и Роль в Исламизации

Патрисия Кроун, в ее недавнем анализе происхождения и развитии исламской политической мысли, показывает важную связь между массовым захватом и порабощением немусульман во время кампаний джихада, и видной ролью принуждения в главных методах Исламизации.

После успешного джихада будет следующее, как она отмечает:

Пленники мужского пола могли бы быть убиты или порабощены, безотносительно их религиозного верования. (Люди Писания не защищались мусульманским правом, пока они не примут статус дхимми). Пленникам можно было также предоставить выбор между Исламом и смертью, или они могли объявить, что признают веру по своей воле, тем самым избегая казни; юристы постановили, что изменение статуса в любом случае произойдет, ведь они начали испытывать ужасный страх. Женщины и дети, захваченные в ходе кампаний, обычно порабощались, и опять же, независимо от их веры. Важность пленников не должна недооцениваться. Мусульманские воины обычно брали их в плен большими количествами. Не обращая внимания на тех, кто перешел в Ислам, чтобы избежать казни, некоторые были выкуплены и остальные порабощены, и обычно для домашнего использования. Рассеянные в мусульманских домашних хозяйствах, рабы почти всегда переходили в Ислам, и это поощрялось или проходило под давлением их владельцев; обусловленное необходимой связью рабов с мусульманами, они медленно привыкали видеть вещи через мусульманское мировоззрение, даже если они пытались сопротивляться этому. Хотя ни дхимми, ни рабы не сталкивались с выбором между Исламом и смертью, и будет абсурдно отрицать, что сила играла главную роль в их преобразовании в мусульман. [1]

Для идолопоклоннических индуистов, порабощенных огромными количествами во время волн джихада, которые разорял индийский субконтинент в течение более чем половины тысячелетия (начиная с 8-ого столетия), руководящие принципы мусульманского закона относительно их судьбы были недвусмысленно принудительными. Рабство джихада также способствовало росту мусульманского населения в Индии. К. С. Лал объясняетаба пункта:[2]

Индуисты, которые естественно сопротивлялись мусульманской оккупации, были мятежниками. Кроме того они были идолопоклонниками (мушрики) и не могли получить статус кафиров, как люди Писания — христиане и евреи. Мусульманские священные писания и трактаты поддерживали джихад против идолопоклонников, для которых закон предусматривал выбор между только Исламом и смертью. Факт тот, что мусульманский режим давал [им] выбор только между Исламом и смертью. Те, кто был убит в сражении, были давно умершими; но их служащие были сделаны рабами. Они прекратили существовать как индуисты; они становились мусульманами с течением времени, если не стали сразу после завоеваний. раб, берущийся из Индии, был главой процветания и успешной [мусульманской] миссионерской деятельности. Каждый Султан, как борец Ислама, считал политической потребностью прививать и увеличивать мусульманское население на территории всей Индии для Исламизации страны, и противостоянию родному сопротивлению.

Врионис описывает, насколько рабство джихада, как оно осуществлялось сельжуками и ранними Османами, было важной модальностью Исламизации в Малой Азии с 11 по 14 столетия [3]:

Дальнейший фактор, содействующий снижению числа христианских жителей было рабство. С начала арабского раззиаса на землю Рома, человеческая добыча стала очень важной добычей. Есть вполне достоверное доказательство в современных кругах, что эта ситуация не изменялась, когда турки начали джихад в Анатолии. Они порабощали мужчин, женщин, и детей, из всех главных городских центров и сельской местности, где население было беззащитно. В более ранние годы, до турецких поселений в Анатолии, пленники были отосланы в Персию и в другие места, но после учреждения анатолийских турецких княжеств, часть порабощенного населени была сохранена в Анатолии для обслуживания завоевателей.

После характеристики, принудительные, часто зверские методы использовались для наложения девширме (детский налог), и получающееся в результате всего этого истощение родного христианского населения (то есть, от конфискации и побегов), Папоулья приходит к мысли, что это Оттоманское учреждение, преимущественный метод Исламизации, также является фактическим состоянием войны:

[4]. то, что источники говорят о piasimo (конфискация) aichmalotos paidon (захват) и arpage paidon (захват детей) указывает, что дети, потерянные через девширме, были поняты как жертвы войны. Конечно, возникает вопрос, возможно ли, согласно мусульманскому праву, расценивать девширме как форму состояния войны, хотя Оттоманские историки во время Золотого Века империи попытались интерпретировать эту меру как следствие завоевания силой. Верно, что греки и другие народы Балканского полуострова, как правило, не сдавались без сопротивления, и поэтому судьба завоеванных стран должна быть определена согласно принципам Корана относительно Ахль-аль-Китаба: то есть или уничтожение или вынуждение перейти в Ислам или же войти в статус защиты, платя налоги, а особенно джизью (подушный налог). Факт, что Османы в случае добровольной сдачи, признали определенные привилегии, одна из которых была освобождением от этого тяжелого бремени, его мера была понята как недостаток для сопротивления населения, и девширме был увековечиванием состояния войны между завоевателем и завоеванным. одного существования учреждения девширме достаточно, чтобы увековечить состояние войны.

При Шахе Аббасе I (1588 — 1626) Сафавидская Шиитская теократия Ирана расширила свою более раннюю систему рабов раззиас на христианских грузинских и армянских областях Кавказа. Грузинские, армянские, и черкесские жители Кавказа были порабощены в больших количествах, и перешли в Ислам, главным образом в шиитский. Мужчин заставляли служить (прежде всего) военными или административными рабами, в то время как женщины были вынуждены находиться в гаремах. Переход очевидно имел место между 17-ыми и 18-ыми столетиями, таким образом, меньше рабов приехало из Кавказа, в то время как очень много прибыло через Персидский залив, берущий начало из Африки. [5] Рикс отмечает, что в царствие Султана Шаха Хусейна:

Размер королевского двора действительно расширился, если в числа мужчин и женщин рабов включать бело-черный евнухов. Согласно современному историку, Султан Шаха Хусейн имел обыкновение приходить на рынки Исфахана в первые дни иранского Нового года (21 марта) со всем своим двором при исполнении служебных обязанностей. Считалось современным рекордом, что 5 000 черно-белых рабов женского и мужского пола, включая 100 черных евнухов составляли королевскую сторону. [6]

Клемент Хуарт, пишущий в начале 20-ого столетия (1907), заметил, что рабы продолжали быть самым важным компонентом добычи, приобретенные во время кампаний джихада или раззиаса: [7]

Не так много лет назад несколько экспедиций пересекли Амоа-Дерию, то есть южную границу степей, и разорили восточные области Персии, чтобы обеспечить себя рабами; другие кампании были начаты в самом сердце неизведанной Африки, поджигая населенные области и уничтожая мирное анимистическое население, которое там жило.

Уиллис характеризует бесконечное исламское объяснение для порабощения таких 'варварских' африканских анимистов, следующим образом: [8]

поскольку оппозиция Ислама к куфрам разразилась из каждого угла преступного намерения и недоверия, земли варваров стали любимым охотничьим угодьем для 'людей разума и веры' — параллели между рабом и неверным начали соединяться при высокой температуре джихада. Следовательно, захватывая и продавая, они были рабами, и никак не гражданами, и кафир был предназначен, чтобы входить в мусульманские области. И так как условие пленников вытекало из статуса их территорий, выбор между свободой и рабством основывался на единственном доказательстве: религия земли - религия своего эмира (правителя); если он мусульманин, то земля Ислама (дар аль-Ислам); если он - язычник, то земля неверия (дар аль-куфр). Также к этому принципу прилагались родственные понятия, т. е. религия земли - религия ее большинства; если земля является мусульманской, то это земля Ислама; если она языческая, то это земля куфров, и ее жителей можно счесть в пределах категорий граждан порабощения, в соответствии с мусульманским законом.

И опять же, как рабство стало равно неверности, так же свобода стала сигналом к истинному Исламу. Рабские состояния были высечены из разоренных остатков языческих деревень — от женщин и детей, которые подчинялись Исламу и ждали выкупа. [согласно мусульманскому юристу] аль-Ваншириси рабство - несчастье для тех, кто не признает Ислам, кто не имеет никакой верности религиозному закону. Кроме того, рабство - оскорбление — подчинение — который повышается из-за неверности.

Основанный на своих исследованиях и наблюдениях за мусульманским рабским раззиасом, подчерпнутых во время службы в Судане во течение Махдистского джихада к концу 19-ого столетия, Уинстон Черчилль написал это описание (в 1899): [9]

все [арабские мусульманских племена в Судане], без исключения, были охотниками за мужчинами. На большие рабские рынки Джидды шел непрерывный поток негритянских пленников в течение сотен лет. Изобретение пороха и утверждение арабами огнестрельного оружия облегчило движение. Таким образом, ситуации в Судане в течение нескольких столетий можно подвести следующий итог: доминирующая гонка арабских захватчиков все более и более распространяла свою кровь, религию, пошлины, и язык среди местного черного населения, и в то же самое время все это изматывало и порабощало их. Воинственные арабские племена боролись между собой в непрерывной вражеской борьбе. Негры дрожали в предчувствии захвата, или происходили местные восстания против их угнетателей.

Все эти элементы рабства джихада — его юридическое объяснение, занятость как метод насильственной Исламизации (для немусульман, и направленная определенно на Суб-Сахарских африканских Анимистов), и его ассоциация с девширме — как налоги на юных мужчин для рабской военной службы — все это очевидно в современном джихаде направлено на Анимистов и христиан южного Судана арабскими мусульманами — доминирующий Хартумский режим. [10]

^ Степень и Постоянство

Масштаб и область исламского рабства в Африке сопоставимы с Западной транс-Атлантической работорговлей в Америке. Количественные оценки для трансатлантической работорговли (с 16-ого до конца 19-ого столетия) 10 500 000 (или чуть больше [12]), которые по крайней мере соответствуют (если не превышают 50 %) современной оценки исламской работорговли из Африки. Ральф Остин написал много работ по исламской работорговле через Сахару, Красное море и Индийский с 650 до 1905 н. э. где подсчитал примерное количество рабов - около 17 000 000 человек. [13] Кроме того, тяжелое положение тех порабощенных анимистических народов, привлеченных из саванны и северных лесных поясов западной и центральной Африки для транзита — Сахарская торговля была сопоставима со страданиями, испытанными жертвами Атлантической работорговли. [14]

В Девятнадцатом веке рабы достигли портов Османской Триполи тремя главными Сахарскими маршрутами, и все настолько суровые, что опыт рабов вызванный, этими маршрутами был сравним с ужасами так называемого Атлантического транзита.

Это важное освещающее сопоставление, игнорирует иные обширные области рабского джихада: всюду по Европе (Средиземноморье и Западная Европа, так же как и Центральная и Восточная Европы, вовлекая [Западных/Средиземноморских] арабов, и позже Османские турки и татары [Центральная и Восточная Европа]); Московская Русь (подвергнутая татарским набегам); Малая Азия (с доминирующими Сельжуками и Османами); Персия, Армения, и Грузия (подвергнутая систематическим кампаниям джихада, ведомым в особенности шиитами Сафавидами); и индийский субконтинент (раззиасы и кампании джихада арабов в 7-ом и 8-ом столетиях, и более поздние ограбления под руководством Газнавидов, во время Султаната Дели, джихада Тимуридов, и Мугхалов). Как поверхностное, так и полное рабство джихада вне африканского континента, вот три кратких примера: Сельжуки в Малой Азии (11-ое и 12-ое столетия); Османы на Балканах (15-ое столетие); и татары в южной Польше и Московской Руси (середина — 15-ого – 17 столетия).

В 11-ом и 12-ом столетиях захват христиан в Малой Азии турками-сельжуками был очень обширен. [15] После конфискации и грабежа Эдессы, 16 000 человек были порабощены. [16] Сириец Майкл сообщил, что когда турки Нура аль-Дина пришли в Киликию Млехом, они поработили 16 000 христиан, которых они продали в Алеппо. [17] Главные серии раззиасов (набеги), проходили в греческих областях Западной Малой Азии, порабощая тысячи греков (Врионис полагает, что предполагаемое число в 100 000 человек преувеличено в современной науке [18]), и согласно сирийцы Майклу, они были проданы на рабских рынках очень далеко, вплоть до Персии. [19] Во время раззиаса, проводимого турками в 1185 и в последующие несколько лет, 26 000 жителей из Каппадокии, Армении, и Месопотамии были захвачены и сосланы на рабские рынки. [20] Врионис заключает: [21]

эти несколько источников, кажется, указывают на то, что работорговля была процветающей. Фактически, Малая Азия продолжала быть основным источником рабов для исламского мира в течение всего 14-ого столетия.

Оттоманские Султаны, в соответствии с предписаниями шариата, настойчиво выдвинули рабство джихада на Балканах, особенно в 15-ом столетии, во времена господства Мехмеда I, (1402 — 1421), Мурада II (1421 — 1451), и Мехмеда II (1451 — 1481). [22] Алексундреска-Дерска обощает значительную степень этого порабощения, и предлагает говорит о важности его демографического эффекта: [23]

Современные турецкие, византийские и латинские летописцы единогласно признают, что во время кампаний, проводимых от имени объединенной греческой и латинской Румынии и славянских Балкан под знаменем Ислама, так же, как и во время их раззиаса на христианской территории, Османы уменьшили массы людей в рабстве. Оттоманский летописец Асикпасазаде рассказывает, что во время экспедиции паши Али Эвреносоглу в Венгрию (1437), так же как и по возвращению из кампании Мурада II против Белграда (1438), число пленников превзошло число воюющих сторон. Византийский летописец Дукас заявляет, что жители Смедерово, который был занят Османами, были уведены в неволю. То же самое произошло, когда турки Ментесе спускались на острова Родоса и Коса, и то же самое во время экспедиции Османского флота на Энос и Лесбос. Дукас даже приводит числа: 70 000 жителей ушло в рабство во время кампании Мехмеда II в Морее (1460). Итальянский францисканец Бартоломе де Яно (Giano dell'Umbria) говорит приблизительно о 60 000 - 70 000 рабов, захваченных в течение двух экспедиций в Трансильвании (1438) и приблизительно 300 000 - 600 000 венгерских пленников. Если эти числа кажутся преувеличенными, то другие возможно покажутся вам более точными: сорок жителей, захваченных турками Ментесе во время раззиаса в Родосе, 7 000 жителей стали рабами после осады Тессалоники (1430), согласно Джону Анагностесу, и десятки тысяч жителей, уведенных во время осады Митилена (1462), согласно митрополиту из острова Лесбоса, Леонарду Хиоса. Учитывая текущее состояние документации, доступной нам, мы не можем вычислить масштаб, в котором рабы были введены в турецкую Румынию подобным методом. Согласно Бартоломе де Яно, все составило бы около 400 000 рабов, захваченных за эти четыре года с 1437 до 1443. Даже учитывая определенную степень преувеличения, мы должны признать, что рабы играли очень важную демографическую роль во время Османской экспансии пятнадцатого столетия.

Фишер [24] проанализировал раба раззиаса, захваченного мусульманскими Крымскими татарами у христианского населения южной Польши и Московской Руси во время середины 15-ого - конца 17-ого столетий (1463 — 1794). Полагаюсь на (по общему признанию) неполные источники ('. без сомнения было еще много рабских набегов, которые автор не раскрыл' [25]), его консервативное табулирование [26] указывает, что по крайней мере 3 миллиона (3 000 000) человек — мужчины, женщины, и дети — были захвачены и порабощены во время так называемого 'сбор урожая степи'. Фишер описывает тяжелое положение порабощенных: [27]

первое испытание [пленника] было длинным путем в Крым. Будучи часто в цепях и всегда пешком, многие из пленников умирали в пути. С тех пор во многих случаях татарская диверсионная группа боялась репрессий или, в семнадцатом столетии, попытки казацких групп освободить пленников, и поэтому увод (рабов) торопился. Больные или раненные пленники обычно убивались, дабы не замедлять ход. Хеберштэйн писал. 'старые и слабые мужчины, которые принесут не много денег, будут отданы татарским молодым людям чтобы их забили камнями, бросили в море, или вообще будут убиты любым способом, каким им (татарам) захочется.' Оттоманский путешественник в середине шестнадцатого столетия, который засвидетельствовал один такой поход пленников из Галисии, дивился, что ведь любой достигнет своего места,— рабские рынки в Кефе. Он жаловался, что обращение с ними было настолько ужасным, что смертность излишне повысит их цену вне зависимости от потенциальных. Польская пословица гласит: “О, на сколько же лучше лежать на смертном одре, чем быть пленником на пути к татарам.”

Постоянство исламского рабства столь же внушительно и уникально, как и его степень. Рабство открыто осуществлялось и в Османской Турции [28], и в шиитском (Qajar) Иране [29], в течение первого десятилетия 20-ого столетия. Как Толедано и указывает, [30] относительно гаремного рабства в Оттоманской Турции.

Пережившее в ядре Оттоманской элиты до упадка империи и падения Османской палаты во втором десятилетии 20-ого столетия.

Кроме того, Рикс [31] указывает, что несмотря на давления модернизации и реформ, достигающих высшей точки в иранском Конституционном Движении 1905 — 1911, которое эффективно устраняет военное и сельскохозяйственное рабство,

присутствие внутренних рабов, однако, и в городских и в сельских районах южного Ирана, не прекратилось так быстро. Некоторые иранцы сегодня наблюдают длительное присутствие африканских и индийских рабынь.

Рабство на Аравийском полуострове не было отменено формально до 1962 в Саудовской Аравии, 1932 и 1970 в Йемене и Омане соответственно. 33 Письма в 1989, Гордон [34] заметил, что, хотя Мавритания отменила рабство официально 15 июля 1980

поскольку само правительство признает, что практика до сих пор жива, и довольно хорошо. Считается, что 200 000 мужчин, женщин, и детей подвергаются тому, что покупаются и продаются как рогатый скот в этой североафриканской стране, трудясь как прислуги, пастухи, и работники.

Наконец, как обсуждалось ранее, рабство джихада было возобновление в 1983 в Судане. [35]